17 апреля, 16:50
Первый пост.
С тяжелым грохотом затворилась дверь - в уносимом сквозняком отзвуке растворилось оставленное за порогом нежно припорошенное зеленью и теплой лазурью весеннее солнце. Древний замок встречал недвижимой сказкой, игрой в прятки между прошлым и будущим, невыразимой тоской в покрытых мхом камнях, устойчивом огне убегавших вдаль бесконечными рядами свеч, затхлом воздухе, задыхавшемся пылью, с каждым шагом взрывавшей рыхлую корпию ковров.
Хотару замерла, прислушиваясь к грузному биению древнего сердца... Замок жил, замок был полон жизни, разгульной жизни обезумевшего существа, пожиравшего осмелившихся преступить черту, за которой были его владения - Эдетрион заставлял жить по его собственным правилам, расставлял людей в лишь ему известный механизм и гнал к неведомому концу, отсчитывая время все быстрее, безудержнее...
Девушка поежилась от сковавшего плечи холода и сделала поспешный шаг вперед - сквозняк предупреждающе ударил черным крылом растрепавшихся волос по лицу.
Эдетрион манил, держал за руку, тянул за неведомую проволоку, натянутую прямо через сердце... Хотару не удержалась, сорвалась сразу на бег, не разбирая дороги, мельком пуская под ноги калейдоскоп спелятавшихся узором ковров, перескакивала через яркие прямоугольники света, собиравшего запахи разложения и плесени в плотный туман, колыхавшийся из мутных окон.
Замок гнал, толкал в спину, не давал перевести дыхание...
Несколько бессвязных, далеких слов отчетливо врезались в нараставший грохот шагов, ударили в грудь, заставили споткнуться о скомканный ковер. С трудом удержавшись, хватаясь за колыхавшиеся стены замка, Хотару жадно глотала знакомые звуки родного, необходимого в этой безумной пляске с жестокой неизведанностью, голоса. Пять обессиленных, казавшихся бесконечными, шагов из глухого лабиринта Эдетриона разбились с мягким дребезгом звуком пощечины. Замок успел привести ее на кульминацию разыгранного невольными актерами спектакля.
Хотару задыхалась колючим, застревавшим в горле ежом воздухом, ошарашенно глядя на нелепую сцену театра абсурда. Сами актеры, казалось, синхронно вздрагивали от осознания того, что творилось их руками и мыслями: неловкий удар, унижавший наносящего; признание в ненависти любимому; смывшие все ужас и кровь. Хицуи скрылся, унося на руках свою боль. Ненужной бутафорией истекало кровью бессознательное тело. Силясь не смотреть вслед, борясь с невыносимым желанием броситься, схватить, задохнуться сильнее, громче, Хотару заняла свое внимание исковерканными, смазанными чертами мужчины. Из пренебрежения или жалости, но он жил, дышал разодранными легкими сквозь кровавую пелену. Приняв обессиленную ладонь в свою руку, Хотару вновь растворялась в темных перекрестках замка...
---> Комната Хотару.