Цисаар слушал друга внимательно, видя его обеспокоенность: руки Джошуа нервно дрожали, он дышал тяжело, на виске билась расходящаяся ижицей голубая жилка.
- Иллиана. Что-то произошло с Иллианой - говорил он отрывисто, и в голосе его слышалась мучительная, слепая тревога. Тор-эста повернул голову в сторону девушки, прислушиваясь, - Не помнит? Но почему ваши мелодии до сих пор переплетены? Почему до сих пор звучат как партии для разных рук, но одной композиции? Перебить взволнованного музыканта Церео не осмеливался, а Джошуа все продолжал, перейдя к рассказу о рояле. Эрл, прищурившись, разглядывал белоснежного мастодонта, хищно ощерившегося черно-белыми клавишами. Да, это не гитара, изящным перебором струн устранившая диссонанс, и не флейта, слабым дыханием развеявшая отрицательную энергию. Этот парень способен всю Вселенную заставить жить ради того, чтобы только полировать ему колки. Густая, патоко-образная энергия все ещё плескалась от стенки к стенке аудитории. Лет двадцать назад с непривычки я бы ей мог и захлебнуться.
- Ты... лучше скажи мне, сходил ли ты в библиотеку, и если сходил - что нашёл про... лисиц? – спросил вдруг Рэй с бухты-барахты. Сэнтал вздрогнул, спина неприятно похолодела.  Нельзя же рассказать в двух словах про все то, что произошло вчера вечером: про встречу с Акаханно в коридорах, про обморок  в комнате Тэсс, про элементаля, про Хами – бледную, неживую, лишенную чувств, - а потом такого же Хицуи.
- Крис, что происходит?! – пролепетал Джошуа, снимая наваждение. Преподаватель семиотики поднял голову и увидел на сцене человека, «всеми родинками похожего на Джошуа Рэя», как выразилась бы светская хроника. Но не звуком. У этого типа не было и следа тех выверенных тактов и целостных тем, присущих польскому приверженцу изящных искусств. Трансформация была не слишком искусной, а потому подмену мог заметить мало-мальски опытный маг.
- Расслабься, Рэй, - шепнул в ответ Церео. Студент просто слишком серьезно подошел к делу. Решил вжиться в образ. Похвально, кровь эльфов. Только за рояль ему лучше не садиться – твоя внешность его вряд ли спасет.

---> Кабинет боевой магии. ---> Комната Хицуи Акаханно.

Душу разрывало на части, льющиеся из тоски в боль до злорадного страдальчества и обратно, из пустого в порожнее, разбавляясь неиссякаемой, выходящей за края энергией. Он сбежал - и сейчас вновь явился с поклоном. Он был беспомощен перед самим собой.
Кабинет был заполнен спокойной тишиной - он не мог не разодрать ее в клочья собственной разлетавшейся по кускам душой.
- Господин Ринк, кажется, маскарад планировался на более позднее время. Во всяком случае, Вам не стоило бы позорить своих учителей магии и иллюзии в частности, в том числе и меня. Жду Вас на своем факультативе.
Рука коснулась горячего лба мальчика - на самом деле Хицуи просто пытался избавиться от лишнего. Наверняка студент не был способен выдержать воздействие такой изощренной маги, но сдерживать себя Хицуи уже не мог. Все - взгляд, каждое движение, потоки энергии, отражение чувств, едва различимые складки тканей - отражалось будто в зеркале. Впрочем, ни одно видение никогда не могло сравниться с явью, и даже быть подобным себе никто не способен в совершенстве.
Избавившись, больше не обращая внимания на студента, Хицуи прошел за парту вглубине класса, не замечая и Тэсс, сейчас напоминавшую привидение больше, нежели то было до их знакомства.

Реакция была той, на которую он рассчитывал. Он буквально чувствовал спиной прикованные к ним взгляды. Иллиана его узнала почти сразу, даже раньше, чем он предполагал, чуть не разрушив всю иллюзию одним единственным словом. Слегка дотронувшись до ее губ, жестом призывая к молчанию, он провел рукой по отполированной поверхности стола, стирая несуществующую пыль.
- Вовсе необязательно, ты и так прекрасно выглядишь, - легкая улыбка вслед за блеклыми словами. Он был бесконечно рад тому, что она пришла, что стоит сейчас рядом, сама не понимая какое одолжение делает своим присутствием, своей невольной поддержкой. – Я… У меня к тебе просьба: чтобы не нарушать целостность образа, мне лучше поменьше сегодня высказываться.
Какая к чертям собачьим целостность? Какого образа? Да он шит белыми нитками! Ты сам на ладан дышишь! – Не лезь не в свое дело! – Это мое дело! Я не хочу потом где-нибудь свалиться из-за твоих амбиций! К чему такое позерство? - Тебя спросить забыли?! Мне плевать на то, что ты хочешь! – И не стыдно тебе врать-то? – Нет. – Совсем совесть потерял…
От дальнейших перипетий с самим собой, его отвлекла какая-то возня в аудитории. Обернувшись, он увидел, как в кабинет вошла Тэссалия, бледная как мел она с отсутствующим видом пересекла кабинет и опустилась на одну из дальних парт, тут же окутавшую ее полумраком. Вслед за ней аудиторию буквально осветила своими блондинистыми кудрями, забранными в хвост, неизвестная преподавательница. Скольких же я еще не знаю?.. Точный подсчет всех неизвестных прервало появление наименее желанной для лицезрения персоны, не замедливший с его разоблачением.
Ну и где твоя хваленая конспирация?.. Все старания коту под хвост. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, потребовав немедленного выхода адреналина. 
Какого черта?! Холодным контрастом его коснулась чужая рука.

Будто плёнку в монтажной разрезали и склеили - с чем-то чуждым, с чем-то, в сознании не укладывающемся. Воспалённом, измученном сознании.
Смена ракурса.
Аромат свежести, дохнувший в лицо летним бризом. Лёгкие равнодушные шаги черноволосого мужчины, уходящего прочь. Колючая проволока, начинающая оплетать лёгкие, всколыхнувшаяся с удвоенной силой тошнота, гаснущий гнев.
По светлым стенам расползались синеватые пятна, соединяясь и вновь делясь на неровные кляксы. Воздух загустел, шершавый, гадко-колючий, царапал горло на вдохе, пережимал на выдохе.
Взгляд метнулся к девушке - хрупкой и светлой, почти эфемерной, но она, кажется, была единственным настоящим, что оставалось в мире. Впился в её лицо - упрямо, настойчиво, вырываясь из тисков накативших ниоткуда картин... Грязные узкие улицы, дощатый пол, кровь, невыносимая боль, ярость, разочарование... спутанно... отвратительно.
Грязное месиво красок перед глазами перемешалось водоворотом, поглотив чистый, сияющий образ. Перекручивалось и разворачивалось новыми, ещё более безнадёжными и омерзительными... воспоминаниями?
Он попытался сменить тактику, смыкая горячие сухие веки, отступая на шаг, машинально схватился пальцами за край преподавательского стола.
- Здравствуй, Иллиана. Джошуа, милый... - ударило в уши густой медвяной волной.
Прикосновение - мягкое, сильное... магнетическая аура, затопившая пространство.
Тиренд.
Он едва успел поднять вздрагивающие веки, когда почувствовал на губах горячий, удивительно отстранённый и ненавязчивый в своей требовательности поцелуй.
Так могут целовать лишь те, кто смотрел в глаза вечности. Те, кто жил не одну тысячу лет.
...чересчур...
В ушах зазвенело, тошнота отступила мгновенно и резко, сменившись стремительно-неумолимым головокружением. Затуманившийся взгляд скользнул по кобальтовым волосам, скатился по лепному карнизу на плафон потолка, утонул в бархатистой тьме. С двух сторон ударили шквалом чуждые грязные мысли-воспоминания, рассыпались в серебристую пыль чистого звука медных струн, полыхнули последней искоркой стихшего гнева, переплавились в волшебно-прекрасный образ...
Только чей?..
Этого он понять уже не успел.
Когда губы необъяснимо-прекрасного в своей доступности и тепле существа оторвались от его, опустевший воздух снова заполнил колкий жар, и последнее, что осталось, было её имя, сухим шелестом сорвавшееся в угасающий мир.
- Тиренд...

Время замерло. Предметы, люди, движения и голоса превратились в смазанные очертания и глухой шепот. Внимание Тэсс сосредоточилось на более тонком уровне восприятия, лишая ее возможности следить за окружающим реальным миром. Внутренний голос молчал. Отсутствие памяти, ощущений, мыслей. Отсутствие физической жизни в минуты сосредоточения на собственном равномерном дыхании. Несколько мгновений, и кабинет перед глазами поплыл черными точками, еще секунды – синее марево, далее – разноцветные мыльные пузыри, что придавали легкость. Ощущение собственного тела сузилось до размеров небольшой сферы, раскачивающейся в воздухе, летящей с необычайной скоростью вниз. Знакомое чувство из далекого прошлого.
На открытой поляне посреди леса Тэсс любила наблюдать ночами звезды. Там они казались особенно близки, оконца в другие миры и новые пространства. Тэсс любила подниматься в небо, спокойно и размеренно плыть вместе с ветром все выше, к редким облакам и туманному свету. Поднималась, пока не упиралась в преграды эфирного пространства, что был ее укрытием, домом и клеткой-обманкой, что давала ощущение полной свободы, чтобы в один момент перекрыть спокойное течение воздуха сквозь оболочку, сжать до размеров крохотного шара, выдавить образы и обратить в свободное падение. Она давно привыкла падать, замирать над  землей в момент столкновение, бороться с неосознанным, подсознательным страхом давно пришедшей смерти. Кажется, она поборола всякий страх. Кажется… Казалось, пока не появился новый, выжигающий сердце беспомощностью.
Она уже почти спала в своей внезапной медитации, когда отчетливые звуки голоса Хицуи перехватили внимание, вытянули все ее существо на поверхность реального пространства. Голова закружилась, а стул пошатнулся под весом ее тела – показалось – просто повернулся вместе с кабинетом вокруг своей оси. Тэсс силилась подняться, но вовремя удержала себя, впившись ногтями в обложку той самой книги обрядов, что так и осталась закрытой. Она не разобрала его слов и действий, просто искала взгляд в надежде увидеть улыбку или хотя бы просто нежность. Встретила пустоту, обращенную мимо нее. Осколки посыпались в темноте: кто-то разбил тонкое стекло реальности, перемешивая сны, фантазии и далекое прошлое с возможным будущим. Она поднялась с места, опрокинув соседний стул. Тот с грохотом опустился на пол, наверное, привлекая внимание. Испуганная и отрезвленная звоном металла и дерева у собственных ног, она снова опустилась на стул, спрятала лицо в ладонях, стараясь не дышать, борясь с собственными неожиданными слезами, впрочем, теперь незаметными.

- Вовсе необязательно, ты и так прекрасно выглядишь, – теперь Ги единственным прикосновением указательного пальца к ее губам призвал Илию к молчанию, впрочем, вместо этого она лишь отпрянула, удивленно рассматривая полные нежности, совсем не свойственные Ги глаза. – Я… У меня к тебе просьба: чтобы не нарушать целостность образа, мне лучше поменьше сегодня высказываться.
- Ну хорошо… Не знаю уж, от кого ты прячешься… Вроде бы, шпионов не видно… - Иллиана картинно окинула взглядом кабинет, внимательно вглядываясь в затемненные углы и под парты. – По крайней мере, я никого не вижу… Все же, кто бы за тобой ни охотился, они заметят явное сходство с присутствующим здесь паном Джошуа. А у него, очевидно, раньше не было близнеца… Как тебе удается создавать такие иллюзии? И что за странный выбор образа, а главное, поведения? Ги во фраке – необычно.
Она весело улыбнулась.
– Ну что ж, думаю, тебе и не придется говорить. Но предупреждаю заранее, это мой первый урок драмы, я понятия не имею, как себя вести и кто все эти люди.
Иллиана вручила Ги листок со списком имен, очевидно, преподавателей: сама отметить присутствующих она не могла.
Самым неожиданном было увидеть за спиной Ги пана Джошуа. Два одновременно похожих и совершенно разных мужчины, стоявших прямо перед ней, заставили Илию нервно опуститься на стул. Эмоциональный фон терял ориентацию в пространстве и в невольной попытке отключиться лишь усиливал восприятие. Погруженная в свои мысли, Иллиана не расслышала слова прошедшего мимо господина Акаханно, потому, когда вновь перевела взгляд на Ги в образе Джошуа, чуть было не потеряла сознание от неожиданной перемены. Перед ней стоял настоящий пан Рэй, а за его спиной еще один. И только здравый смысл позволял Иллиане их различить. Впервые она осталась беспомощной без своей эмпатии, словно выключили свет или звук.
Что-то резко грохнуло, перезапуская сердце и утягивая внимание в свою сторону. Илия боялась упустить из виду Ги-Джошуа: как в той игре с тремя стаканчиками и одним шариком – нельзя было перепутать содержание, и все же окинула кабинет взглядом. Вроде бы, ничего не изменилось, только преподавателей стало больше, да за одной из парт сидела необычная на вид женщина, не особенно старше самой Иллианы. Вся ее поза выражала слабость и отчаяние. Стоило девушке обратить все свое внимание на молодую преподавательницу – а то, что женщина за партой была преподавательницей, не вызывало сомнения – как слезы, которые и без того внезапно застыли на полпути, теперь показались в уголках глаз. Пара капель даже спустилась по щекам вниз.
- Думаю, можно начать урок, - Иллиана повернулась к Джошуа, стирая капли слез с лица.
Сознание не поддавалось контролю, может, поэтому, когда в кабинете показалась эльфийка и тут же подошла к Джошуа, что стоял радом с Илией и поцеловала его, будто бы они давно любят друг друга, сердце вздрогнуло и дыхание замерло в горле. Она переводила взгляд с эльфы на Ги, а потом на настоящего Джошуа и совершенно отказывалась понимать, что происходит. Мир сошел с ума, она сама едва сохраняла здравый рассудок. Хотелось плакать и куда-то бежать, но она не осмелилась, вместо этого глубоко и даже обреченно вздохнула.
Когда синекожая эльфа отстранилась от Джошуа, он был совершенно бледен, сполз вниз по столу и уже бессознательно произнес:
- Тиренд...
Если до этого Иллиана еще могла что-то сделать, принять решение или просто объявить начало урока, то теперь безвольно опустилась на пол, рядом с бессознательным телом Джошуа. Ничего подходящего не было под рукой, потому Илия лишь внимательно разглядывала лицо пана Рэя. Знакомые черты, кудряшки, чудесным образом похожие на ее собственные, синяки под глазами и плотно сомкнутые губы. Пальцы Иллианы неожиданно для нее самой скользнули по волосам мужчины, задержались на чуть теплом лбу.
- Мисс Брукс, пан Джо... - она осеклась, не зная, кто перед ней, - ему нужна помощь...

Все еще хотелось бежать. И, несмотря на то, что вокруг была пусто и темно, а руки по-прежнему скрывали ее от внешнего мира, что-то изменилось. Тэсс не могла пошевелиться, и только это удерживало ее на месте, а еще новые ощущения, будто бы кто-то внимательно разглядывает ее. Она не открывала глаз, не пропускала болезненный свет между слипшимися ресницами, медленно и сдержанно дышала, боясь спугнуть нечеткое ощущение. Казалось, она видела сквозь сомкнутые веки, сквозь непроницаемую черноту его глаза, теперь светлые и яркие, но по-прежнему, хранящие огонь. В них всегда был огонь, и невозможно было представить взгляда Хицуи без красных искр где-то на дне, куда не проникал свет и где терялось внимание. Она помнила этот огонь. Из-за него Тэсс неизбежно упускала мгновения возле Хицуи, и если вдруг он зажгется с новой силой, кто знает, что их ждет…
Она почти видела его лицо и легкую улыбку – всего лишь изгиб губ в уголках и блеск в глазах, едва уловимая нежность. Прикосновение руки, немного непривычное по запястью, мягче, будто неуверенно, и голос, незнакомый и в то же время давно известный над самым ухом.
-  Тэссалия, что-то случилось?..
И что, что голос был незнакомым, а прикосновение руки чужое? И что, что не становилось легче и теплее? Зато его глаза, которые она, несомненно, видела, были рядом и лицо, и сам он находился всего в нескольких сантиметрах.
Улыбка озарила бледное затуманенное холодом лицо, она потянула руку к нему, вкладывая свои пальцы в ладонь мужчины.
- Хицуи, - медленно раскрывая глаза, произнесла она, борясь с накопившемся в легких кислородом.
Видение растворилось. Улыбка задержалась на лице, теперь смазанная и испуганная, дрожала и разбивалась в собственной надежде, что обратилась пеплом в огне глаз Хицуи.
Новое видение – Чарльз Фридланд, чужое и не нужное сейчас, совершенно прозрачное, призрак.
- Чарльз?... Вы вернулись? – недостаточно радости, недостаточно удивления – бесцветные вопросительные интонации, металл в опустошенном голосе. – Извините, все нормально.
На этот раз сдержаться не получилось: ладонь выскользнула из чужой руки, стул более не был препятствием. Тэсс легко поднялась с места, разбрызгивая последние капли смелости, чтобы ничего вокруг не видеть.
- Я пойду, Чарльз. Благодарю за участие. Мне действительно нужно уйти. Извините.
Она уходила медленно и сдержанно, сжимая в руках книгу, сосредоточенная на шагах и дыхании. Нельзя было оборачиваться, нельзя было остаться.
Всего несколько шагов под равномерный стук собственных каблуков, почти музыка из гула за спиной и неуловимого человеческим ухом шепота струн, множества других шорохов и скрипов. Тэсс прошла рядом с Хицуи, дрожа всем телом: боролась с желанием остаться рядом. Остановилась, словно перед прыжком в пропасть. Всего мгновение назад она могла упасть, спотыкаясь о собственные мысли, теперь не смела двинуться с места.
- Господин Акаханно, – произнесла Тэсс совсем тихо, изящно склоняясь в реверансе, смущенно опустила взгляд к полу.

Тэссалия отняла руки от своего лица, тепло улыбаясь, ее рука скользнула в ладонь Чарльза, тот ее чуть сжал. Чарльз улыбнулся было в ответ, но тут женщина открыла глаза, произнося при этом имя собственного жениха (если Чарльз не путал слова Хидшейд). Увидев перед собой совершенно не того, кого хотелось бы, она задержала взгляд на Фридланде еще на несколько секунд, но улыбка ее была уже совершенно иной - будто испуганной, губы у женщины тряслись, выдавая ее состояние и пугая мужчину.
- Чарльз?... Вы вернулись? - совершенно безразличные взгляд и интонация. – Извините, все нормально.
- Но... - Чарльз хотел было возразить, но Тэссалия уже вырвала свою руку из его и направилась к какому-то незнакомому Чарльзу мужчине.
- Я пойду, Чарльз. Благодарю за участие. Мне действительно нужно уйти. Извините.
Проводив ее взглядом, Чарльз снова сел на место рядом с Хидшейд.
А в то время, как Чарльз общался с Тэссалией, что-то произошло. Подняв голову, Фридланд увидел, как один из преподавателей держит за горло одного из учеников - обнаженного, с огромным количеством ран, синяком под глазом... Даже не вставая со своего места, Чарльз устало произнес, наблюдая за тем, как преподаватель отпустил горло ученика:
- Кто это вас так, молодой человек?

Отредактировано Charles Fridland (2009-10-27 22:38:33)

Хмф. Здесь явно пахло жареным. А еще... неприятной откровенностью. Аверс искренне считала, что лучше ничего не знать о людях. Из разряда радостной болезни склероза - никаких проблем и каждый день новости. Майльдефар была слишком поглощена собой и высшими сферами - что суть одно и то же, впрочем - чтобы стоять и смотреть дальше. Повышенная чувствительность, дорогая? Вполне может быть. Но как бы то ни было, блондинка также тихо, как зашла, выскользнула из кабинета. На душе был раздрай, челюсть болела. Больше всего хотелось прогулять что атм следующее было намечено. И в принципе, ничего существенного ее остановить не могло. Уж искусство удирать она отработала!

----> Читальный зал