я вторым пилотом был... обзорный круг и "бочку" - сам. а "штопор" и "мертвую петлю" - инструктор ... Я бы из мертвой петли не вышел... нагрузка - беееее.... я бы лучше в землю штопором врезался бы....

был такой аттракцион ..

самый мелкий шрифт =8, очки -7, в сумме 1 - эрл, да у вас просто-таки отличнейшее зрение! *еле удержался, чтобы не поставить мелкий шрифт*

Сквозь натянутые странным пустым треском струны просачивались слова Джошуа. Когда-то это посторонний дребезг в тишине сознания должен был разрастись и обрести объем, став, наконец, полноценной стеной плотного непроницаемого звука, выжавшего из реальности абсолютно все мелодии, голоса, шелесты и стуки, скрипы половиц и звон склянок. Вместе со звуками постепенно стали исчезать и краски, а потом и вовсе картинка расстворилась. Тьма поглотила знакомые лица, понятные предметы, переменчивые эмоции. Слезы ли или смех, что-то терпкое горькое и боль в горле, словно подтрунивает над сердцем, которое стучит чаще, плотная ледяная стена из равнодушия, помешанного со скукой, разделенного поровну с мудростью лет.
- Это для Джошуа, он должен выпить хотя бы половину. Понятно? Совсем рядом лед превратился в воду, оставил в душе влажный след из неосознанной заботы.
В ответ кивнула, ощущая подушечками пальцев гладкую поверхность стакана.
Тонкий, едва уловимый аромат удивления и симпатии, тревога и растерянность, и вдруг резко панический страх сбили с основного осязательного ощущения. Теперь  - бежать, прятаться, огненные глаза, горящие языки пламени, сталь – везде отыщут, не скрыться. Резко оборванная чернотой картинка, слишком яркая, зажглась неоном, заставляя щуриться, глаза постоянно открытые, но не видящие высвобождали соленые струйки, пускали ручейки по щекам. Слишком плотно влага застилала взгляд, потому Иллиана лишь смутно рассмотрела существо, чье лицо странным образом совмещало в себе черные, синие и красные оттенки и совершенно, казалось, исключало любые возможные черты, скулы, нос, губы…
Девушка ожидала от себя страха, но, тщетно, свои собственные эмоции запоздали на этот странный нечеловеческий праздник, зато другие, скомканные, смешанные рвались наружу слезами и приступом боли в затылке, не то стоном, не то криком.
И среди сумасшествия в десятки раз усиленных измотанным сознанием Иллианы эмоций в черноте, ставшей пристанищем множества ярких красок, и ароматов, и осязательных ощущений блестела и изливалась энергией свирель. К ней и потянулась Иллиана, немеющими пальцами обхватила сумочку, спотыкаясь, наступая босыми ногами на побитое стекло, едва не падая, попятилась к двери, не помня себя, зная лишь, что… Бежать, бежать подальше, туда, где никто не найдет, туда, где никого не будет.
Хлопнула дверь, вот уже вернулись прежние зрение и почти – слух, бежала по лестницам, по лестницам, вниз, босиком по скользкому паркету и шершавым коврам, лишь на мгновение затормозила, оказавшись в пустой гостиной студенческого крыла, ведомая тонким голоском свирели, навестила свою комнату, все так же бездумно переоделась, на большее не нашлось бы сил. Знала теперь, что ее никто не догонит и не найдет, потому как была быстрее и точно знала свою цель.
Иллиана вышла из замка вместе с очередным раскатом грома.