(Из записей дзэн-буддийского монаха)

Флаг — источник ветра

Я заботливо, по крупицам собирал слова, намытые прибоем,— как горсть риса, разбросанную по песку. Весь рис собрал, ладонь песком наполнив.

Прищурь один глаз и проследи полет точки своего «я» за пределы видимого — и постигнешь «я» точки — ось колеса, лишенного спиц.

И обнимут тебя воды души твоей...

Но вот вопрос: как сесть на небо, свесив ноги? А сев на камень, обретешь ли твердь?

Косы лишившись, плачут ли по злату?

Кто хочет принять источник знания из моих рук, взойди на гору острых лезвий. Шарик соли, протянутый к губам Большой Медведицы...

Но я не общаюсь с великим, растворяя себя в малом. Я не мудрец, ибо не чувствую себя и простым смертным.

Тот, кто поймет истину первой строки, поймет истину последней строки. Последняя строка, первая строка — не одно ли это и то же?

Комариный писк на фоне солнечного протуберанца. Как долог его звук — мгновенье или кальпа? И если ось — весь мир, то сколько спиц на ней?

Легко витать в абсолютном покое; и тяжек переход от слова непроизносимого просто к слову,— затемнение ценою в шутовской колпак.

Если ты увидишь на расстоянии ли ячейку в рыбацкой сети, не видя контура нитей, то ты на пути к истине.

Но как вопросить невопрошаемое?

Один котел для жизни и судьбы. Неси пирог на блюде лета Господня. Прочь менял из храма, где все продается, все покупается... все меняется!

Милости просим со своим кесарем — но чур меня!

Если Будда — покой, то вечное подвержено измене.

Пути расходятся, как два глаза Будды: один наружу, другой — в себя.

Вспышка молнии в небе, искра, высеченная из камня: не успеешь глазом моргнуть — и они уже бесследно исчезли.

«Хэ!» — скажу я, уподобляясь Линьцзи. И тем выложу все без утайки. Но ты ли тот человек, который сможет понять меня? Тот, кто поймет меня, пусть придет ко мне — отведать сладкого яда из кубка дружбы. Почему? — Чтобы узнать, надежен ли яд, нужно пронести его сквозь тигель алхимика.

А тот, кто не уразумеет, тот не постигнет сокровища мудрости, хотя бы он искал ее с незапамятных времен.

Вопрос простой, да ответ глубокий.
Скольким людям он откроет глаза?
У каждой истины есть истоки.
Для каждой молнии есть лоза.

Я поднимаю палец, показываю кулак, потрясаю посохом... Ты прозрел ли?

Как бы ни шевелились губы, пытаясь высказать невыразимый смысл или хотя бы вытолкнуть слова сквозь зубы, ветер на склонах гор все так же шевелит колосья сжатой нивы.

Ступи ногой в пропасть — и взберешься на холм. Пройди по лезвию ножа между Абсолютной Твердью и Полной Пустотой, свесив обе ноги на все четыре стороны,— и упрешься в комариный писк.

Я кланяюсь, пряча лицо в складках вечера: истинное знание невыразимо словами. Кто говорит, тот выражает ли хоть что-нибудь? Стою и громко слушаю речь безъязыкого соседа. Разошлись, так ничего друг другу не сказав.

Или — сказав всё.