Глава сорок первая. ХИМИКАЛИИ...

     От  Эмпайр Стейт Билдинг  я пошел  к  центру. Я  шел  пешком в  Гринвич
Вилледж, туда, где некогда был мой дом, наш с Рези и Крафтом дом.
     Всю дорогу я курил сигареты и стал воображать себя светлячком.
     Я встречал много других таких же светлячков. Иногда я первым подавал им
приветственный красный сигнал, иногда  они. Я все дальше и  дальше уходил от
подобного морскому прибою рокота и северного сияния огней сердца города.
     Время  было  позднее.  Теперь  я  ловил сигналы светлячков-сотоварищей,
захваченных в ловушки верхних этажей.
     Где-то, как наемный плакальщик, выла сирена.
     Когда я наконец подошел к зданию,  к своему дому,  все окна были темны,
кроме одного -- окна в квартире молодого доктора Абрахама Эпштейна.
     Он тоже был светлячком. Он просигналил, и я просигналил в ответ.
     Где-то завели мотоцикл, будто разорвалась хлопушка.
     Черная кошка перебежала мне дорогу перед входной дверью.
     В парадном тоже было темно. Выключатель был испорчен.  Я зажег спичку и
увидел, что все почтовые ящики взломаны.
     В темноте в  неверном свете спички погнутые и  пробитые дверцы почтовых
ящиков  напоминали  двери тюремных  камер в  каком-то  сожженном городе. Моя
спичка привлекла внимание дежурного полицейского. Он был молодой и унылый.
     -- Что вы тут делаете? -- спросил он.
     -- Я здесь живу, это мой дом.
     -- У вас есть документы?
     Я показал ему какой-то документ и сказал, что живу в мансарде.
     -- Так это из-за вас все  эти  неприятности? -- Он не упрекал меня, ему
было просто интересно.
     -- Если хотите.
     -- Удивляюсь, что вы вернулись сюда.
     -- Я скоро снова уйду.
     -- Я не могу приказать вам уйти. Я просто удивляюсь, что вы вернулись.
     -- Я могу подняться к себе?
     -- Это ваш дом. Никто не может вам запретить.
     -- Благодарю вас.
     --  Не  благодарите  меня. У нас  свободная  страна,  и  все  одинаково
находятся  под защитой. -- Он сказал  это доброжелательно. Он давал мне урок
гражданского права.
     -- Вот так и нужно управлять страной, -- сказал я.
     -- Не знаю, смеетесь ли  вы надо мной или нет, но это правда, -- сказал
полицейский.
     -- Я  не смеюсь над вами, клянусь, что нет. -- Мое клятвенное  уверение
удовлетворило его.
     --  Мой  отец был убит  на  Иводзима  [Иводзима -- принадлежащий Японии
остров в  Восточно-Китайском море. В  ходе второй мировой войны  в 1945 году
американцы высадили на остров десант и овладели им.].
     -- Сочувствую.
     -- Полагаю, что там погибли хорошие люди и с той, и с другой стороны.
     -- Думаю, что правда.
     -- Думаете, будет еще одна? -- Что -- еще одна?
     -- Еще одна война.
     -- Да, -- сказал я.
     -- Я тоже так думаю, -- сказал он. -- Разве это не ад?
     -- Вы нашли верное слово, -- сказал я.
     -- Что может сделать один человек?
     -- Каждый делает какую-то малость, -- сказал я. -- Вот и все.
     Он тяжело вздохнул.
     --  И все это складывается. Люди не понимают. -- Он покачал головой. --
Что люди должны делать?
     -- Подчиняться законам, -- сказал я.
     --  Они  не хотят  даже и этого  делать, половина, во всяком случае.  Я
такое вижу, люди такое мне рассказывают. Иногда я просто падаю духом.
     -- Это с каждым бывает, -- сказал я.
     -- Я думаю, это частично от химии, -- сказал он.
     -- Что -- это?
     -- Плохое настроение. Разве не обнаружено,  что это часто  бывает из-за
химических препаратов?
     -- Не знаю.
     -- Я об этом читал. Это одно из открытий.
     -- Очень интересно.
     -- Человеку дают какие-то химикалии, и он сходит с ума. Вот над чем они
работают. Может быть, все из-за химии.
     -- Вполне возможно.
     --  Может  быть,  это  разные  химикалии,  которые люди  едят в  разных
странах, заставляют их в разное время действовать по-разному.
     -- Я никогда раньше об этом не думал, -- сказал я.
     -- Иначе  почему  люди  так меняются?  Мой  брат  был  там, в Японии, и
говорит, что японцы -- приятнейшие  люди,  каких  он  когда-либо встречал, а
ведь это японцы убили нашего отца! Вдумайтесь в это.
     -- Ладно.
     -- Это точно химикалии, верно ведь?
     -- Наверное, вы правы.
     -- Я уверен. Подумайте об этом хорошенько.
     -- Ладно.
     --  Я все время думаю о химикалиях. Иногда мне кажется, что  мне  снова
надо   пойти  в  школу  и  выяснить  досконально  все,  что  открыли  насчет
химикалиев.
     -- Думаю, вам так и надо поступить.
     -- Может  быть,  когда о химикалиях узнают еще  больше  -- не  будет ни
полицейских,  ни  войн,  ни сумасшедших  домов, ни  разводов,  ни малолетних
преступников, ни пьяниц, ни падших женщин, ничего такого.
     -- Это было бы прекрасно, -- сказал я.
     -- Я думаю, это возможно.
     -- Я вам верю.
     -- На этом пути сейчас нет ничего невозможного, надо только работать --
найти деньги,  найти  самых способных людей, создать четкую программу  --  и
работать.
     -- Я -- за, -- сказал я.
     -- Посмотрите, как некоторые женщины просто сходят  с ума каждый месяц.
Выделяются какие-то  химические вещества,  и женщина уже не может вести себя
иначе. Иногда после родов начинает выделяться  какое-то химическое вещество,
и женщина даже может  убить ребенка. Это случилось в одном из соседних домов
как раз на прошлой неделе.
     -- Какой ужас, -- сказал я. -- Я и не слышал.
     --  Самое  противоестественное, что  может сделать  женщина, это  убить
собственного ребенка, но она это сделала. Какая-то химия  в крови  заставила
ее поступить так, хотя она вовсе этого не хотела.
     -- Гм... гм, -- сказал я.
     -- Хотите знать, что случилось с миром, -- сказал он. -- Химия -- вот в
чем собака зарыта.