Цез не видел и не замечал никого и ничего вокруг. Парень присел на корточки, положил чехол на шершавую черепицу, любовно погладил крышку. Призывно клацнули застёжки, обнажая нутро бесполезного по сути футляра. На шёлковой красной обивке лежала она. Та единственная женщина, которую Цезарио любил всем своим сердцем. Та, без которой жизнь была бы серой и непростительно скучной, такой, как у всех. Как у тех, от которых он бежал вверх.
Нежное касание. Пальцы пробежались по лакированной деке красного дерева, дразняще щипнули струну. Скрипка выдала короткий, интригующий звук "соль".
- Ты хочешь петь с моей душой, любимая? - Дегри улыбнулся. Нежно и в то же время лукаво, заговорщицки. Так, наверное, в фильмах Клайд улыбался Бони. - Мы споём с тобой. Обещаю. И небо поперхнётся нашей песней.
Бережно перехватив инструмент за гриф, он умостил мостик на плечо, открепил от крышки футляра смычок, и, будто бы случайно уронил его на струны. Резкий звук, похожий на вороний грай лезвием резанул тишину.

Отредактировано Cesario_Degry (2009-11-06 18:21:17)

Пальцы судорожно и быстро меняют положение на грифе. Смычёк возбуждённо подрагивает на струнах, рождая острые как скальпель звуки. Один за другим. Мелодия, рваная, как автоматная очередь, заполняет пространство. Мелодия, и страстный, неразборчивый шёпот. Песня, исповедь, матерщина? Плечи Цезарио била крупная дрожь, позвоночник выгнулся дугой, как в судороге либо экстазе. Юноша казался напряжённым до предела, будто каждая его мышца натянута, как струна на его скрипке, а ветер, как смычок, рождает неслышимый для уха звук.
"Небо глухо, оно не слышит, оно не чувствует пульса в венах,
Ты смотришь пусто на мир искусственный от перемены до перемены,
И дальше..."
С губ парня срывается смех. Тихий, почти сумасшедший. Смеялся Цезарио, смеялась скрипка, и только ветер завыл как-то заунывно, контрастно, фальшиво...
Миг, и всё прекратилось. Руки безвольно опустились, плечи ссутулились, ноты зависли в воздухе, требуя коды. Но нет. Дегри стоял на крыше и смотрел пустыми глазами вдаль.
- Небо, ты снова меня не слышишь? - хриплым от боли и негодования голосом в никуда.
"В никуда... опять... в никуда..."

- Тогда моя игра потеряла смысл довольно давно... - парень как-то нервно улыбнулся и только потом обернулся на голос, являя собой образец спокойствия. Единственное, что могло его выдать - это дрожащие руки. Но Цез довольно быстро сообразил, что будет неправильно оголять нервы перед первым встречным, посему быстро сложил инструмент в футляр, а руки спрятал в карманы. В ладонь ткнулся привычный ключик с кожаной биркой. Теперь Дегри чувствовал себя более ли менее устойчиво, - Небо иногда отвечает мне. Не всегда. Наверное, сегодня оно слушает кого-то другого.
Взгляд изучающим лучом сканера медленно пополз сверху вниз и обратно. Парень напротив казался непробиваемой железобетонной конструкцией. Таких Дегри называл "сейфами". Снаружи - сантиметровые слои титана и прочей фигни, а внутри - малюсенький но бешено дорогой бриллиантик.
Цез кивнул каким-то свои мыслям, достал правую руку из кармана и протянул незнакомцу.
- Цезарио Дегри.

Отредактировано Cesario_Degry (2009-11-06 15:32:56)

- Вот и славно, - парень улыбнулся. Болезненно и слабо.
Вообще сейчас он представлял довольно жалкое зрелище. Бледный как сама смерть, с ненормальным, лихорадочным румянцем и блеском в глазах. Белоснежные волосы казались неживыми, послушно развеваясь по ветру.
- Ты любишь молчать, Рихард?
Внутри взорвался склад ядерных боеголовок. По венам потёк медленно и тягуче напалм. Прикосновение. Это было прикосновение. Рукопожатие, которое показалось невыносимо горячим. Настолько, что ощущения давали сбой и всё происходящее казалось невозможным, нереальным.
- Я - люблю. Люди больше говорят, когда молчат, - немного раздражённо фыркнул, видимо вспоминая что-то не слишком приятное, - Слова - это ширма. А когда человек молчит, он это просто он.

- А я не умею говорить, - пожал плечами Цез, и явно задумался над тем, что только что сказал.
Парень присел на корточки, понял, что это не слишком удобно и уселся на черепицу, скрестив ноги на турецкий манер. Сейчас он не мог решить, стоит ли продолжать беседу, стоит ли вообще что-либо говорить, или лучше посидеть ещё немного и уйти. Ноги данной дилеммы росли из полного не_ощущения состояния собеседника.
"Чёртов сейф... И откуда вас столько наплодилось? Не с кем говорить, молчать, играть, кричать в Небо..."
- У меня трудно с людьми. Я их недолюбливаю.
Нащупав где-то рядом с собой небрежно брошенную сигарету, выудив зажигалку из кармана - закуривает.

Отредактировано Cesario_Degry (2009-11-06 16:05:14)

- Недолюбливаю, потому что... - затяжка. Крепкая, глубокая. - Потому, что они любят усложнять многие элементарные моменты. Они дают чёткие оценки, оттенки, вешают бирки. Таким образом они определяют своё отношение и линию поведения лишая себя лабильности, гибкости...
Юноша замолчал, будто пытаясь распробовать послевкусие каждого слова. К тому же на плечи навалилось ощущение нежелательности. Это одновременно смущало, огорчало и вызывало настойчивое противоречивое желание не сдвинуться с места.
- В общем, с ними тяжело, потому что они ограничиваются своими принципами, а потому редко говорят напрямую. К тому же они считают своё нутро таким драгоценным материалом, что не дают на него даже посмотреть.

Отредактировано Cesario_Degry (2009-11-06 16:29:58)

- Вот тебе пример Уробороса в отдельно взятой ситауации, - Дегри запустил пальцы в волосы и провёл рукой от лба до затылка, - Нужно определиться зачем посмотреть, но смотрят как раз для того, чтобы определиться стоит ли продолжать общение... И как тогда?
Не замечая собственных движений, Цез поглаживал скрипку в открытом футляре. Это его успокаивало, создавало иллюзию присутствия кого-то родного и близкого, того, кто прикроет тыл в случае, если всё обернётся неприятно.
- Вот ты... ты же прощупываешь меня, оцениваешь. Для чего? Каждый опыт общения - своеобразный экстперемент. Любой эксперемент предполагает результат. Разница только в том, что ты можешь копать глубоко, а некоторые такой возможности лишены. Отсюда и трудность в общении.

- Всё, о чём ты говоришь основано на твоих принципах и на субъективной оценке сформированной в последствии того или иного полученного опыта, - Цез улыбнулся, - Но это нормально. То есть... естественно. Не люблю нормы. Нормы - это очередные рамки. Не нормально, говорят, петь для Неба. Но тем не менее я это делаю.
Сигарета дотлела до фильтра, а парень не затянулся и трижды. Погасив окурок о настил крыши, отбросил его подальше и снова изучающе посмотрел на Рихарда. Этот человек нравился ему ровно настолько же, насколько вызывал антипатию. Такой - не будет церемониться и задумываться о других. Чувствовать - да, но не заботиться об их ощущениях. Такой не будет перебирать пряди волос и рассказывать сказки на ночь. Такой будет смотреть на тебя как на шкаф с книгами в лучшем случае. В худшем - как на подопытную крысу. С другой стороны, такой будет оставаться предельно честным и не бдет льстить или каким другим способом пудрить мозги.
- Рядом с тобой чувствуешь себя лишним. Почему ты так не любишь людей?

- Твоя позиция остаётся твоей. Не думаю, что моё мнение в данном контексте имеет весомость, - пожимает плечами, - Так что я, пожалуй, не стану отвлекать тебя от наслаждения тишиной. Если тебе мешает мой настрой - скажи, я перекрою поток.
Лёгкий укол разочарования. Где-то так, по идее, и должно было закончиться всё это мероприятие. Очередная стена. Очередная неудовлетворённость. Но что поделаешь?
Цезарио закрыл глаза. На тёмном фоне закрытых век, ещё не совсем чётко, проступило голубоватое свечение, концентрируемое в шар. С каждой секундой шар приближался, становился плотнее, прозрачнее.
"Бездна. Холодная, молчащая бездна. Полное отсутствие здесь. Закрытая дверь. Замурованная... Зачем всё это? Опять тратить себя понапрасну? Лучше так... Бездна...Пустота...Молчание... Меня нет, ощущений, мыслей, памяти... нет ничего."
Прохладный и звонкий даже на ощупь металл ключа врезался в центр ладони, слегка оцарапав кожу, и стал стремительно нагреваться. Ресницы Цезарио дрогнули, на губы искривились в горькой, ироничной усмешке.